15 октября 1817 года в возрасте 32 лет погиб отважный швейцарский путешественник Иоганн Людвиг Буркхардт. Он был одержим идеей побывать в Нубии и обнаружить истоки реки Нигер, но открыл европейцам восхитительную Петру, иорданское чуда света, обожаемое туристами всего мира сокровище Иордании. И то и другое произошло по чистой случайности, благослови ее Бог.
Упрямый исследователь, увлеченный археолог, востоковед, писатель Иоганн Людвиг Бурк-хардт (Johann Ludwig Burckhardt) родился 24 ноября 1784 года в Лозанне. Романтизм цвел тогда пышным цветом, научные открытия и тайны незнакомых земель влекли к себе европейских юношей, готовых на все, лишь бы побывать в Центральной Африке или своими глазами увидеть загадочную Мекку. О путешествиях бесстрашных мореплавателей Буркхардт слышал с детства, но справедливо считал, что к долгой дороге нужно подготовиться обстоятельно: в этом он был настоящим швейцарцем. Отец Иоганна был человеком обеспеченным, поэтому сын получил возможность обучаться в Лейпциге, Гёттингене, Кембридже — изучал историю, философию, право. Пребывание в Англии и финансовая помощь, полученная от британцев для снаряжения экспедиции, стали впоследствии причиной того, что Буркхардта начали считать британским путешественником.
Тренировочный курс
Еще в Гёттингене Буркхардт задумал совершить путешествие на Восток, чтобы изучить мусульманский мир, а потому изо всех сил штудировал в университетах Коран и арабский язык. Свободное от учебы время он проводил за долгими пешими переходами и голоданием — готовился к испытаниям, которых не избежать во время трудного похода.
Предшественник Буркхардта, ученый и путешественник Ульрих Яспер Зетцен, подробно описал тяготы подобных маршрутов, если можно, конечно, назвать тяготами разбойные нападения, грабежи, мытарства с проводниками, бесчеловечную адскую жару, постоянную жажду и так далее. Но Зетцена, как впоследствии и Буркхардта, одолевала прежде всего жажда открытий, новых знаний. Первым европейцем во всем Новом времени шагнуть в Мекку и побывать в Медине, исправить ошибки на географических картах, обогнуть Асфальтовое озеро (Мертвое море) — разве такое не стоит мучений? Зетцен внезапно умер в Таизе (Йемен) в 1811 году, когда Буркхардт уже шел по его следам. Обстоятельства смерти предшественника выглядели подозрительно: в Йемене Зетцена ограбили, забрали дневники и собранные коллекции (его главную ценность) и обвинили в том, что он ловит животных и делает из них отраву для источников. Мириться с этим Зетцен не стал, подал жалобу имаму — и почти сразу после этого стало известно о его смерти. Подробностей попросту не было.
Увы, смертью на чужбине заканчивалась жизнь большинства путешественников — Иоганн Людвиг Буркхардт знал об этом не понаслышке. Он вроде бы состоял в отдаленном родстве с тем самым Джозефом Бэнксом, который сопровождал Джеймса Кука во время его первого кругосветного плавания. Собирался пойти и во второе, да не выбрался, как и сам Кук впоследствии не выбрался с Гавайских островов. Бэнкс помог нашему Буркхардту снарядить первую экспедицию. В 1809 году Иоганн Людвиг отплыл на Мальту, а после — в Сирию. Буркхардт, как и Зетцен, мечтал исследовать Аравию, но начал с Сирии, и он точно так же выдавал себя за араба, чтобы избежать расспросов и чрезмерного любопытства.
Арабский язык Буркхардт знал прекрасно, а время пребывания в Алеппо отшлифовало его знания, к тому же он заинтересовался законами шариата, изучая их на месте. Увлекся турецким языком, местными обычаями, устройством мусульманского общества… В общем, в Сирии было интересно, мило, но не более того, Буркхардта влекла Сахара, он мечтал перейти через великую пустыню и обнаружить истоки Нигера.
Ибрагим ибн Абдаллах
Сложно вообразить, как путешественники прошлого обходились без авиаперелетов, мобильной связи и Booking.com. «Долгие», на наш взгляд, путешествия показались бы Зетцену и Буркхардту коротким трансфером: в начале XIX века экспедиция занимала даже не много месяцев, а много лет. Лишь в феврале 1812 года Иоганн Людвиг покинул Алеппо, сочтя свои знания достаточными, а самого себя — подготовленным к следующему этапу. Впрочем, гладко выбритого христианина Буркхардта к тому времени уже не существовало — вместо него из Алеппо в Дамаск выехал суровый черно-бородый мусульманин.
Ибрагим ибн Абдаллах — так теперь звали его, поменявшего свое имя и внешность. Поменял ли он при этом вероисповедание? На сей счет есть разные мнения. Лично мне кажется, что Буркхардту было не так уж важно, христианин он или мусульманин. Все, что могло привести к мечте, одобрялось и оправдывалось, и, кстати, назвать себя мусульманином было для путешественников прошлого рядовым делом — тот же Зетцен принародно объявил себя приверженцем ислама непосредственно перед тем, как идти в Мекку через Суэц под видом паломника. А Буркхардт, то есть Ибрагим ибн Абдаллах, изображал из себя индуса — акцент все-таки выдавал в нем иностранца. Когда его спрашивали, откуда он, Ибрагим говорил, что из Индии, а если любопытчики не унимались, требуя, чтобы он сказал пару фраз на родном языке, путешественник срезал их несколькими словами на немецком, которого в Сирии никто не знал и который по этой причине успешно сходил за хиндустани. Жюль Верн, посвятивший Буркхардту с десяток страниц в своей книге «Путешественники XIX века», упоминает такую историю: один из переводчиков усомнился в том, что Ибрагим истинный мусульманин, и дернул его со всей силы за бороду. Для истинно верующих то было страшное оскорбление, и Буркхардт, разумеется, знал об этом, а потому ответил обидчику ударом натренированного кулака. Позднее белая кожа Ибрагима вызывала много вопросов в Нубии: одна из девушек попросила путешественника снять тюрбан и показать ей свою голову, а потом отшатнулась, преисполненная отвращения, когда увидала наголо бритый белый череп.
Но вернемся в Дамаск. Буркхардт пробыл здесь до начала лета, изучал окрестности и готовился отбыть в Каир, откуда и должна была стартовать экспедиция мечты — переход через Сахару.
Можно было отправиться в Египет напрямки — через Иерусалим, но Буркхардт выбрал другой путь, более интересный и неизученный: через горы и бедуинские земли, по территории нынешней Иордании. Он нарядился в простое платье бедуина, дабы не привлекать к себе внимания, и пустился в путь налегке. Бедуины, кстати, и теперь не придают большого значения одежде, да и вообще тот, кто бывал у них в гостях, не даст соврать: если время где-то и остановилось на нашей планете, так это в долине Вади-Муса.
Увидеть Петру и… пойти дальше
Маршрут Буркхардта до смешного напоминал традиционный тур современного путешественника по Иордании — Амман, Мадаба, Шобак, Карак… Вот только у него не было точной карты. Буркхардт много слышал о том, что долина Вади-Муса скрывает изобилие памятников древних цивилизаций и что где-то там находится могила пророка Аарона… Он поделился своими планами с проводником, нанятым в Шобаке, но тот предложил не маяться и прямиком пойти в Каир через Акабу (любимое место морского отдыха нынешних туристов). Честно рассказать, зачем надо делать крюк через долину, Буркхардт не мог, это выглядело бы в глазах проводника как минимум странно, поэтому на ходу сочинил историю: дескать, дал обет принести жертвоприношение на могиле пророка. Проводник поворчал, но согласился — и потом неоднократно предлагал Буркхардту зарезать козла не доходя до могилы Аарона, но путешественник на провокации не поддавался.
Идут путники по долине Вади-Муса — проводник все ворчит, Буркхардт любуется причудливыми отвесными скалами из красного песчаника… Тропа становится узкой, скалы тесно обступают путешественников… Откуда-то спереди льется необыкновенный, оранжево-розовый свет… Ущелье Сик — так называется дорога к главной сокровищнице Петры, знаменитой «Казне», изображение которой украшает тысячи календарей и компьютерных заставок для рабочего стола. Как бы ты ни готовился к тому, что скоро увидишь этот чудесный древний храм, фасад которого высечен в скале древними набатеями, все равно он появляется внезапно — и ты вздыхаешь в изумлении, пораженный несравненной красотой. Что почувствовал Буркхардт, увидев перед собой это дивное зрелище? Он, возможно, догадывался о том, что в долине его ждет подобное открытие, примечал ниши, выдолбленные в скалах, и кое-где сохранившиеся основания статуй. Но чтобы увидеть такую красоту — нет, к этому, разумеется, нельзя быть готовым никогда…
Для тех, кто не бывал в Петре, алый двухъярусный фасад символизирует весь этот город, хотя здесь есть множество других храмов, гробниц, дворцов. Но чаще всего, говоря о Петре, имеют в виду именно «Казну», поразившую Иоган-на-Ибрагима в самое сердце. Грубо говоря, «Казна» для широких масс это и есть Петра, остальное — опциональные дополнения.
Есть только один час — утром, с восьми до девяти, когда «Казна» целиком озарена щедрым рассветным солнцем. Возможно, и Буркхардт со своим ворчуном вышли из ущелья ровно в восемь, когда первый луч скользнул по величественному и в то же самое время изящному фасаду, украшенному колоннами и статуями. То, что они сочли храмом, располагалось в пещере, вырубленной в скале за фасадом. «Казна», Эль-Хазне, в переводе означает «сокровище».
Арабы называли этот скальный храм-мавзолей «Сокровищницей фараона», хотя точное предназначение удивительного сооружения по сей день не выяснено. Есть мнение, что «Казна» не что иное, как храм богини Исиды, и что построившие его мастера имели представление о том, как работали древние египетские строители. А сама Петра (в переводе с греческого — «камень») была столицей вначале Идумеи, а затем — Набатейского царства, существовавшего с III века до н.э. по 106 г. н.э. на территории нынешних Иордании, Израиля, Сирии и Саудовской Аравии. Петра была богатым городом, кочевники-набатеи умело использовали уникальное географическое расположение столицы на пересечении двух важных торговых путей, от Красного моря к Дамаску и от Средиземного — к Персидскому заливу. Но жить здесь было непросто, вход в город был единственным — через узкое ущелье, строительство было почти исключительно «скальным». Сильное землетрясение, нанесшее ущерб городу, и открытие римлянами морского пути на Восток привели к тому, что набатеи покинули город — и, хотя здесь временами хозяйничали римляне, арабы, византийцы и крестоносцы, Петра в конце концов пришла в упадок и была забыта европейцами, пока здесь не решил прогуляться Иоганн Людвиг Буркхардт.
Налюбовавшись «Казной», швейцарский путешественник велел проводнику идти дальше — и тот неохотно подчинился. Буркхардт считал гробницы в скалах — дошел до двухсот пятидесяти, а потом они увидели огромный амфитеатр, а потом — развалины огромного здания, похожего на дворец. Буркхардт поспешил было туда, но у проводника кончилось терпение, и он устроил форменную истерику: знаю я твое жертвоприношение, как же! Ты просто ищешь сокровища! Спорить с местными чревато, решил осторожный путешественник и двинулся к могиле Аарона. У подножия горы, где находится гробница, он совершил обещанное жертво приношение. Возвращаясь к ущелью, он думал о том, что обнаруженный им алый город, спрятанный среди скал, это и есть та самая Петра, о которой многие слышали, но которую никто из его современников не видел.
Недорогая Нубия
Во времена Буркхардта Нубией называлась северная часть Судана и самый юг Египта. Пройти по этой исторической области, «колыбели египетской культуры», было заветной мечтой швейцарского путешественника, и она сбылась в 1813 году. Поездка в Нубию, как пишет Жюль Верн, «обошлась ему всего в сорок два франка» — и дело здесь было не только в том, что страна оказалась дешевой, но и в том, что Буркхардт умел экономить и обходиться малым. Весь его караван состоял из двух верблюдов, а обедал он чаще всего горстью проса.
Он побывал у порогов Нила, объехал его берега, увидел храмы Ибсамбула и сделал их подробное описание. В марте 1814 года Буркхардт отправился в Нубийскую пустыню, но прежде продал верблюда, отослал слугу и пустился в путь на осле, присоединившись к каравану бедных торговцев. Эти предосторожности были отнюдь не лишними — путешественников на каждом шагу подстерегали опасности. Буркхардт подробно изложил в дневниках свои впечатления: есть там и описания пустыни, и портреты жителей Бербера, славящихся испорченностью нравов. Увы, спутники Буркхардта отличались не меньшей испорченностью — когда караван покинул Бербер, его тут же прогнали прочь, не найдя чем поживиться. Швейцарец присоединился к другому каравану, но на него напали факиры из города Эд-Дамер, ограбившие погонщиков. Около месяца Буркхардт провел в городе Шенди, «и никто не заподозрил в нем неверного», пишет Жюль Верн. В Шенди торговали слоновой костью, золотыми слитками и страусиными перьями, а обменными единицами считались рабы, верблюды и просо. Наш герой собрал множество сведений об этом городе, после чего распродал свои немногочисленные пожитки и присоединился к каравану, идущему в Суакин. Оттуда он собирался отплыть в Мекку, чтобы получить звание «хаджи» (его получал всякий, кто совершил паломничество — «хадж» — в Мекку). Это звание защищало бы его от приставаний купцов и прочих нежелательных попутчиков ну и вообще значительно облегчило бы путь, которым шел исследователь.
«Мои последние мысли были о ней…»
Дорога в Мекку оказалась трудной. Белая кожа Ибрагима привлекала внимание, окрестности кишели разбойниками. Двадцать пять дней шел Буркхардт от Нила до Красного моря, впервые в истории Европы совершая подобный переход. 7 июля 1814 года путешественник сел на борт корабля, отплывающего в Джидду, служившую портом для Мекки. В своем отчете Буркхардт оставил подробнейшее описание Джидды, Таифа, Мекки и Медины, рассказал про обычаи арабов и ваххабитов, о которых он собрал немало сведе-ний. «Мекку мы вправе назвать красивым городом, — писал Буркхардт. — Улицы ее шире, чем в других восточных городах. Дома высокие, каменные; благодаря многочисленным окнам, выходящим на улицу, у города более оживленный и более европейский вид, чем у городов Сирии и Египта, где в домах по наружному фасаду редко пробивают окна». В Мекке путешественник заболел лихорадкой, провел почти три месяца в постели и сильно ослаб. Неподходящий климат, дурная вода, инфекционные болезни, которые тогда не умели ни распознавать, ни лечить… В середине января 1815 года он отбыл с очередным караваном в Медину, к гробнице пророка Магомета, отказавшись от идеи проследовать пустыней до Акабы (и, может быть, вновь увидеть Петру?). Он решил дойти до Медины, а оттуда добраться в Янбо и отплыть в Египет. В Медине он действительно побывал — и оставил в дневниках множество наблюдений, касающихся мусульманской святыни и паломников, прибывающих к ней со всех концов света. А вот в Янбо, куда Буркхардт прибыл 21 апреля 1815 года, хозяйничала чума…
Ибрагим провел в зараженном городе восемнадцать дней, не имея возможности покинуть его, — все корабли были битком набиты заболевшими солдатами. С огромным трудом удалось нанять небольшое судно, доставившее Буркхардта в Египет. В Каире его ждали печальные новости — пришло известие из далекой Швейцарии о смерти отца…
Больной, ослабевший, удрученный путешественник не сдается — и не отступает от своего пути. В 1816 году он штурмует гору Синай, после чего тратит все время до конца следующего года на подготовку к печати путевых дневников. За месяц до своего 33-летия Буркхардт собирался присоединиться к каравану, идущему в Феццан, как вдруг у него случился особенно тяжелый приступ лихорадки (по некоторым сведениям, то была дизентерия). Промучившись несколько дней, отважный ученый умер. Последними его словами были следующие: «Напишите матери, что мои последние мысли были о ней».
Так, несомненно, и было: в последние минуты своей недолгой, но яркой, как скалы Петры на рассвете, жизни Буркхардт думал о матери. И, наверное, о своей родине, давно оставленной Швейцарии. И, может, о мимолетном видении — Петре, «городе, алом, как роза, и древнем, как само время».
Иллюстрация: Арт-Практик / фото: АННА МАТВЕЕВА
Уважаемые читатели «РШ», специально для вас мы запустили канал в мессенджере Telegram. Подписывайтесь на нас — вы будете узнавать новости о Швейцарии из первых рук и максимально оперативно. Благодарим вас за то, что вы с на!
Перепечатка текста и фотографий aboutswiss.ch разрешена на условиях размещения ссылки на оригинал материала на нашем сайте.