Пользуясь возможностью поделиться своими мыслями и наблюдениями я (искусствовед) пишу в настоящий момент серию эссе на, казалось бы, отвлеченные темы. Погружаясь и организовывая круговерть слов создаю мозаику персонального творческого проекта. Который хотел бы называть «Фракталы». Из уважения к Бенуа Мандельброту, придумавшего этот термин в 1958 году в Женеве. В самом начале компьютерной эры, несущей свои чрезмерности и неудобства. С переизбытком информации, путаницы контекстов, чересполосицы эмоций. Где персональное желание добра на пользу всему человечеству затенено неподобающими силами. С заметными со стороны припевами песен из прошлого. А на переднем плане маячат ернические симулякры. Повторы отражения, созданные совершенно иными механизмами чем первобытный инстинкт/натиск желания творить. Как разобраться и понять что такое хорошо и что такое плохо? Только на личном опыте. Добрые намерения заблудились в хороших нравах, скорее всего. Но структурирующий хаос требует внимания, ухода, ковки, чеканки. Раньше обязательным был жанр передовицы назидательной многоговорящей. Как правило о пленуме или съезде КПСС и их наказах намеках. Конкретно абстрактных, а потому особенно красивых. Здесь нет никакой идеологической нагрузки, привязки к текущим событиям, жонглирования краеведением. Горшок не горшок?! Годится не годится? Главное чтоб складно выходило.
Стоило нам поговорить с Мариной Карлин (главный редактор «РШ») о достоинствах швейцарских витражей на вернисаже в Ландесмузеуме (Landesmuseum Zürich) и задаться вопросами, что такое национальное искусство и каков отдельно взятый вклад личности в эстетическое развитие нынешней цивилизации, как почему-то вдруг в разговоре заходит речь о Шишкине.
Конечно же, и о писателе знаменитом, ныне здесь, в Швейцарии, живущем, тоже речь заходит, но прежде всего о том самом Шишкине — Иване Ивановиче (1832–1898). Да-да! А куда без него? Флаг и символ русской национальной культуры. И так хотелось разобраться с его одиноким дубом, стоящим среди открытого пространства на фоне полей, и дорогой, ведущей к этому исполину. Сюжет, сильно напоминающий аналогичную эрмитажную картину швейцарского пейзажиста из Женевы Александра Калама (Alexandre Calame, 1810–1864). Вот уже и тема появляется для того, чтобы вовсю развернуться в полезных рассуждениях о национальном искусстве и его агентах. Тем более что у Калама вдали горы, а у Шишкина долы.
А тем временем в Государственном Русском музее открылась большая шишкинская ретроспектива. И судя по релизам, значительный акцент там делается на пребывании и учебе Шишкина в Цюрихе — столице одного из швейцарских кантонов свежеиспеченного в 1848 году швейцарского государства. Цюрих как место художественного академического совершенствования?! Возможно ли подобное? И тем не менее это так.
Шишкин не пошел по семейной купеческой стезе хлеботорговца, а получил несколько художественных образований, по сути пройдя ступенчатую лестницу и все время подымаясь в выси образования: Московское училище живописи, ваяния и зодчества, Академия художеств. Постоянно совершенствуясь в знаниях и умениях, одержимый желанием, он работал как заводной. После большой золотой медали академии полагается стипендия для поездки за границу — грант, по-нынешнему. На несколько лет! Рим как общепризнанный центр искусств на тот момент уже был не в фаворе. Парижу до статуса общемировой художественной столицы оставалось еще несколько десятилетий. Шишкин выбирает Мюнхен, переживавший на тот момент пышный расцвет и щупальца своей эстетики направивший на Афины и Петербург. Интерес Ивана Ивановича Шишкина был в том числе к анималистике, то есть рисованию животных.
Отбывает он в Мюнхен в 1861-м, а в феврале 1863 года, уже хорошо зачерпнувши мюнхенских знаний и мастерства, довольно уверенный в себе тридцатилетний мужчина едет к цюрихскому живописцу Рудольфу Коллеру (Rudolf Koller, 1828–1905), картины которого на одной из выставок произвели на него сильное впечатление стаффажными животными. Мастерская Коллера располагалась на окраине города, на Цюрихорне — там, где сейчас Китайский сад с Павильоном Корбюзье. Дома Zur Hornau сейчас нет, а в 1919–1921 годах там трудился другой знаменитый выходец из России, Александр Архипенко. Здание за ветхостью было снесено в 1938 году. Коллер любил рисовать на воздухе с натуры. В хлеву и многочисленных загонах находился персональный зверинец художника. Одновременно могло стоять несколько мольбертов, и хозяин трудился сразу над несколькими холстами. Под открытым небом, под дождем в том числе. До мая Шишкин успешно занимался у мэтра, с восторгом отзываясь о нем в своих письмах. Его не расстраивала непогода — тогда он шел в мастерскую и занимался копированием картин Коллера с изображениями коров. В конце мая он уезжает в Женеву на встречу с Александром Каламом, творчество которого иной раз критиковал (за глаза). Но тот уже уехал в Италию. Так реально они в своей жизни никогда и не пересеклись. Хотя Шишкин считается ярким представителем героического пейзажа.
В октябре 1863-го Шишкин возвращается в Цюрих. По осени — ненадолго. У него плохое настроение, хандра. Такое ощущение, что заехал для выяснения дюссельдорфских рекомендаций и адресов. А Коллера по основному месту учебы и стилистическим особенностям творческой манеры специалисты называют ярким представителем именно дюссельдорфской школы живописи. Тоскуя по родине, Иван Иванович Шишкин вдруг во всем вокруг стал замечать недостатки. И Коллер из кумира превратился для него в тупого неумеху, не владеющего масштабом в композициях.
Но с Цюрихом связан важнейший этап формирования Шишкина как аквафортиста. Аквафортистика — особый тип гравюры на меди, с травлением процарапанного изображения царской водкой. То есть именно в Цюрихе Шишкин занимается определенного рода алхимией претворения, прямой либо косвенной, в которой надо предвидеть конечный результат. После Цюриха путь Шишкина лежит в Дюссельдорф, из-за чего его также будут легко и просто относить к дюссельдорфской школе живописи XIX века, в связи с чем коварным поддельщикам современности так легко удалось ввести в заблуждение доверчивых потребителей искусства. Злоумышленники плохо относились к авторским подписям: они покупали на аукционах подлинники мастеров дюссельдорфской школы пейзажа и меняли авторство на более успешный бренд выходца из Елабуги. А вы еще говорите: «Наши? Не наши?» Агенты! Десять лет спустя после пребывания Шишкина в Цюрихе Рудольф Коллер создает свой знаменитый хит «Санкт-Готардская почта» (1873).
Общепризнанная ныне икона швейцарского искусства, хранящаяся в цюрихском Кунстхаузе (Kunshaus Zürich). Заказная картина об уходящем прошлом. Банк Credit Suisse заказал подарок для одного из своих основателей — инициатора строительства Сен-Готардского туннеля через Альпы Альфреда Эшера (Alfred Escher, 1819–1882). Главный символ места — почтовый дилижанс — движется, убыстряясь, вниз, а замешкавшийся неразумный теленок очутился впереди. Грозный сюжет, ставший популярным до невыносимости! Иван Иванович Шишкин также нарисовал свой гиперхит со стаффажными животными, но несколько позже, — «Мишки в сосновом лесу» (1889). Только по каким-то причинам не стал выписывать мишек, а доверил их своему коллеге Константину Аполлоновичу Савицкому. А коллекционер Павел Третьяков стер подпись Савицкого, оставив под «Мишками» одного Шишкина. Третьяков знал уже тогда!
Уважаемые читатели «РШ», специально для вас мы запустили канал в мессенджере Telegram. Подписывайтесь на нас — вы будете узнавать новости о Швейцарии, а также свежую аналитику из первых рук и максимально оперативно. Благодарим вас за то, что вы с нами!
Перепечатка текста и фотографий aboutswiss.ch разрешена на условиях размещения ссылки на оригинал материала на нашем сайте.
